Дары волхвов

Для тамбовского «Боевого братства» это была последняя в ушедшем году гуманитарная миссия в Луганск. А для корреспондента нашей газеты Юлии Буковской – первая. Чего категорически нельзя делать в таких поездках, а что – обязательно нужно, зачем воинам музыка и живо ли дело молодогвардейцев на их родине – в нашем репортаже из Луганска.

ЛЮБА ЗНАЕТ

– В госпитале – не плакать! Возьми бумажных платков: пацанам подашь. Некоторые плачут, когда Саша поет и когда письма читают. Им – можно. Тебе - нельзя, – наставляет коллега перед первой моей поездкой с гуманитарной миссией в Луганск.

Наставлять наша Аня имеет полное моральное право: она в редакционном коллективе самый опытный гуманитарщик, за ее плечами пять поездок в Луганский республиканский госпиталь и школу №5 имени В.И.Даля Луганска. И вот в конце декабря высокая миссия отправиться в последнюю в уходящем году поездку с тамбовским областным отделением «Боевого братства» выпала мне.

Выдвигаемся, как всегда, ночью. Из Тамбова выходит одна грузопассажирская машина, за рулем которой бессменный водитель Виталий. В салоне – руководитель тамбовского областного отделения «Боевого братства» Майя Джепбарова, депутат городской Думы Евгений Ермолаев, солист вокального ансамбля «Русский романс» Александр Якимов с гитарой, жена русского офицера Нэлли Дронченко, многодетная мама Екатерина Инговатова. Еще одна груженная гуманитаркой «Газель» вышла впереди. Третья машина – из Моршанска, в которой с казаками едет атаман Илья Николотов, – встретит нас на трассе. Там же присоединится грузовик из Москвы.

…Раннее утро. Слева по направлению выезда из Луганска – похожие на майских жуков, но с матовыми крыльями – военные грузовики. Вдоль дороги – салоны иномарок и несколько магазинов с названиями с украинской i. Рядом – баннер про РоссиюРодину. Добро пожаловать в Луганск! В российский городгерой Луганск.

По меркам Донбасса Луганск – глубокий тыл. Первое впечатление от города: кажется, государство последние тридцать лет здесь практически ничего не строило. Большинство новых «зданий» - ларьки из девяностых.

Маршрут до Луганской школы №5 имени В.И. Даля наш водитель знает уже наизусть. Директора Ирины Андрух на месте пока нет, но разгрузка гуманитарки здесь отлажена до автоматизма. Сложности возникают только изза того, что в наших машинах - грузы для школы, больницы, детского социального центра и бойцов на передовой. Но местные казаки быстро выстраиваются в цепочку до своих машин, а коробки и пакеты, как правило, подписаны, поэтому сортировать по «адресатам» удобно.

– Куда эту коробку?

– Спросите Любу.

Между машинами, как ураган, носится женщина в пиксельной форме и каракулевой кубанке. Это Люба. Любовь Быченко. Заместитель атамана Луганского казачьего округа по культурновоспитательной работе и гуманитарной работе Казачьей национальной гвардии Всевеликого войска Донского. Позывной – «Ураган».

– Подожди, не фотографируй, – предупреждает депутат Тамбовской городской Думы Евгений Ермолаев, читая надпись. — Коробка тяжелая, у меня лицо страшное будет.

Нашел чем пугать! Мы с ним несколько часов интервью в лесу под Тамбовом записывали.

– Вы Иса? – спрашиваю молодого кавказца, охраняющего школу.

– Нет, – парень вопросительно вскидывает глаза.

Тороплюсь объяснить:

– Я из Тамбова. Коллега моя, Анна, просила Исе привет передать.

– А! – обрадованно восклицает охранник.

– Так я ему сейчас позвоню, передам!

В школе оставляем канцтовары, книги, учебную литературу, сладкие новогодние подарки для детей, чьи родители погибли при защите Донбасса. Почти год назад учебному заведению присвоили имя Владимира Ивановича Даля, уроженца Луганска, сына датчанина и немки, русского писателя, этнографа и лексикографа, собирателя фольклора, военного врача, автора «Толкового словаря живого великорусского языка».

ПУТЬ ЧЕРЕЗ ТУМАН

Перегрузив гуманитарку, оставив часть в школе и изрядно замерзнув, собираемся в госпиталь. Но нас не отпускают: гости мы хоть и относительные, но по доброй русской традиции за стол нас усаживают. Тарелка горячего школьного супа, булочка с чаем – и готовы двигаться дальше. Илья Николотов с моршанскими казаками – к военным, остальные – впервые в городскую Луганскую многопрофильную больницу №2. Здесь в отделениях хирургии и травматологии проходят лечение и гражданские, и раненые военные, преимущественно местные.

Денису – тридцать шесть. Семнадцать из них отработал в шахте. Он из Краснодона, того самого, что в сорока километрах от Луганска и где 1 января 1943 года начались аресты членов «Молодой гвардии». Во всей деятельности подпольной организации участвовали семьдесят с лишним молодых людей. Самому младшему едва исполнилось четырнадцать лет, а большинство были восемнадцатилетними. Из всех молодогвардейцев лишь тринадцать человек пережили разгром организации и только десять дожили до Победы.

В феврале Денису позвонили из военкомата. Явился с вещами. Девять месяцев провел на фронте стрелком. С середины ноября – в госпитале.

– Тока приехали с увольнения – на следующий день все случилось. Вечером. Не видно ничего: шо, куда. Наступил – и ба-бах! Может, противопехотная. Та хто ж теперь знает? – Денис пытается улыбнуться в округлую с проседью бороду и тянется погладить теперь единственную и перебинтованную до паха ногу. Вторая ампутирована ниже колена. – Покричал две-три минуты, шобы стресс снять. Начал сам себя перевязывать. Потом уже парни подскочили. Эвакуировали.

В полевом госпитале Дениса прооперировали. Перевезли в Луганск.

– Ну шо теперь? Случилось – и случилось. От этого никуда не денешься. Родители, друзья поначалу переживали, не могли принять. А не унываю! – подмигивает шахтер-пехотинец и наконец широко улыбается. – Спасибо вам! И за гостинцы, и просто за то, что приезжаете. И за музыканта вашего!

Гитара и голос Александра Якимова звучат уже в другом конце коридора. «Гастроли» по больнице проходят в самом оперативном режиме: нас ждут в республиканском госпитале. Но уже в дверях одной из палат нашего музыканта останавливает молодой мужчина в камуфляже:

– Для командира нашего споете?

– Что?

– «Туман»?

И из открытой двери уже звучит для непобедимых защитников непокоримого Донбасса секторгазовское:

– Пусть месяц провоцирует нас на обман, Пусть испарение земли бьет, как дурман, Пусть каждый пень нам как капкан, Пусть хлещет кровь из наших ран, Но мы пройдем с тобою путь через туман!

НА ТРИ БУКВЫ

– Ого, сколько вас! – весело встречает нас на входе в отделение травматологии молодой мужчина на инвалидной коляске.

– У нас знаете сколько холостых тут!

– А у нас незамужние есть, – подхватываем ему в лад, подбочениваясь.

Завидев Якимова с гитарой, боец задорно смеется:

– Ха! Вот и срослось: сразу и свадьбу тут сыграем!

– До свадьбы познакомиться надо.

– Познакомиться не могу, – хитро прищуривается боец.

– Позывной – «Позитан».

– Что означает?

– Интернет вам в помощь! – смеется мужчина, лихо разворачивается и оказывается в своей палате.

– Будем считать, потому что позитивный!

Сюда, в Луганский республиканский госпиталь, тамбовское «Боевое братство» приезжает уже в седьмой раз. Некоторые бойцы проходят лечение не по одному месяцу и поэтому сразу узнают, в первую очередь по гитаре, нашего музыканта Якимова. Врач предупреждает: общаться и фотографировать раненых бойцов – только с их согласия: некоторые из них из ЧВК.

– Это точно мне? – спрашивает «музыкант», когда мы с Майей Джепбаровой вносим в палату республиканского госпиталя и начинаем раздавать гостинцы: сладкие «детские» подарки, привезенные москвичами фрукты, колбасу, чай, кофе, сухофрукты.

– Вам! А кому же?

Нужно хотя бы раз видеть и слышать десантницу с боевым опытом Майю Базаровну, чтобы понять: сомневаться в ее словах и тем более спорить с ней в принципе сложно.

«Музыкант» неопределенно дергает забинтованным плечом:

– Ну, я же икашник.

– Да нам хоть откуда, – обрывает его Майя. – Вы все наши!

Уже на обратном пути она спросит, что такое «икашники». Кто-то из наших предположит, что однокашники. Когда объяснили, что это от ИК — исправительная колония – тоже удивится:

– А какая разница? Они все наши!

Он принял решение об участии в спецоперации, когда до конца срока оставалось около года. Статья – та самая «народная». Мог пойти на УДО, а пошел на СВО:

– А что я теряю? То бы домой из тюрьмы приехал, а то – воевал. И не в штабе сидел – на самом передке. Для семьи это совсем другое. И в душе у меня гордость.

Говорит, оружие и обмундирование у ВСУ западные. Да и украинцев на некоторых участках практически нет:

– По иностранному разговору – сто процентов наемники. Они борются за деньги. Любая канитель – они бегут, заднюю дают. А мы стоим до конца! Они говорят, что русские – сумасшедшие.

Встретивший нас на входе «Позитан», очнувшись на операционном столе, первым делом спросил, будет ли жить. Врачи успокоили: раз в госпитале, значит, да. Если на передовой военные бьются за каждый метр земли, то медики в отделении травматологии – буквально за каждый миллиметр руки или ноги.

– Нас в окопе обстреляли. Меня ранило. Сам себе помощь оказал. Подтянул к себе товарища, пытался помочь ему. Командир прибежал. Говорит: «Оставь, он задвухсотился». Больше часа добирались до Луганска. Сейчас пытаются ногу спасти хотя бы до колена, – тихо и серьезно говорит «Позитан».

– Стараются врачи. Хорошо относятся. По кусочкам собирают, – раздается голос с соседней кровати, и парень поднимает забинтованную руку. – У меня вот здесь, внутри, два пальца осталось: обморозил руки. Я им говорю: отрезайте. А они меня ругают, спасти пытаются.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Двадцатые числа декабря можно считать почти кануном православного Рождества, правда? Будем считать, что да. А значит, мы были в Луганске немножко волхвами. Потому что тот груз, который мы везем воинам и мирным на Донбасс, дороже любых сокровищ. Эта помощь – не от великих доходов, а порой из последнего. Это не носки, перчатки, сладости, домашние консервы, инструменты – настоящие дары волхвов. И значит, все мы каждый день, а не только в Рождество, становимся немного волхвами. Потому что русские своих не бросают!

Юлия БУКОВСКАЯ.

Фото автора